Билл Брайсон. Краткая история почти всего на свете

Хочу сэкономить ваше время. Нет смысла общаться с людьми, которые нам не нравятся. Нет смысла дочитывать книги, которые не зацепили. Время дорого. Лучше его потратить на любимых людей и любимые книги.

Я продолжаю покупать книги по старому принципу. Читаю первую страницу, читаю пару страниц внутри книги. Зацепило? Покупаю. Нудно и скучно? Откладываю.

Пару дней назад зашел в «Либрариус» купить себе что-то почитать.

Заказал кофе, открыл взятую почти наугад с полки Билл Брайсон. «Краткая история почти всего на свете». Такой самоуверенный и в чем-то ироничный заголовок. Ну что же. Попробую.

Знаю, вам было нелегко со мной встретиться…

Глоток кофе. Начинаю читать и на пару минут исчезаю из книжного магазина. Вот начало книги после предисловия.

«Добро пожаловать. И поздравляю. Я счастлив, что вам это удалось. Знаю, что попасть сюда было нелегко. Вообще-то я полагаю, что это было несколько труднее, чем вы можете подумать.

Начать с того, что для вашего присутствия здесь сегодня нужно было, чтобы триллионы непрестанно перемещающихся атомов каким-то замысловатым и необычайно строго определенным образом собрались вместе, породив вас. Их расположение настолько индивидуально и специфично, что никогда раньше не возникало и будет существовать лишь единожды, в этот раз. В течение многих дальнейших лет (мы надеемся) эти крошечные частицы будут безропотно участвовать в миллиардах своевременных совместных действий, необходимых для того, чтобы сохранить вас невредимым и дать возможность испытать в высшей степени приятное, но обычно недооцениваемое состояние, известное как жизнь.

Зачем атомам так утруждать себя – небольшая загадка. Быть вами – не такое уж благодарное занятие на атомном уровне. При всей их преданности и заботе вашим атомам на вас наплевать – в сущности, они даже не знают о вашем существовании. Даже не догадываются, что они сами находятся здесь. Они же, в конце концов, безмозглые частицы и сами по себе не наделены жизнью. (Довольно занятно представить, что если вы приметесь пинцетом расщипывать себя на части, атом за атомом, то получится куча мелкой атомной пыли, причем ни одна пылинка никогда не была живой, но все вместе когда-то были вами.) Однако почему-то на протяжении вашей жизни они будут неукоснительно подчиняться единственному импульсу: сохранять вас такими, как есть.

А плохая новость заключается в том, что атомы непостоянны и время их преданности нам быстротечно – поистине быстротечно. Даже долгая человеческая жизнь достигает всего лишь около 650 тысяч часов. И когда эта скромная веха вдруг появляется перед глазами или маячит где-то поблизости, ваши атомы по неизвестным причинам прекращают служить вам, молча демонтируют свои конструкции и расходятся по другим предметам. А с вами все»

Я вернулся в магазин улыбаясь. Со мной – все! Я тут по дороге в магазин переживал, что у меня хвост из пяти интервью, которые я не успеваю написать всю неделю, а стоило ли?

Но это я отвлекся от рецензии.

Меня первая страница реально зацепила. Образностью, метафоричностью и иронией. Если рассказывать про что-то сложное, то только так. Образно, метафорично и иронично.

Когда я прочитал еще несколько страниц, у меня было ощущение, что я посмотрел десять серий научно-популярного фильма. Настолько плотный у книги текст.

Конечно, я ее купил.

Зеркало для зазнаек

«Краткую историю почти всего на свете» обязательно нужно дать прочитать детям. Подросткам точнее. Чтобы не боялись мечтать и строить грандиозные планы. В книге огромное количество историй об ученых. Ей можно было бы дать второе название – «Краткая история почти всех ученых на свете».

Мы как-то привыкли, что живем с стремительный век. Нам кажется, что Илон Маск успевает все на свете и мчится по миру как метеор. Да что там Маск. Мы и сами столько всего успеваем узнать и сделать за жизнь.

А 200 лет назад? Без интернета и смартфона? Да они же жили как мухи в варенье. Два движения в день.

Тогда как вам такая история (чуть сокращенная) из «Краткой истории…»:

А! Так влюбился в книгу, что забыл рассказать, о чем она. Это действительно краткая история всего на свете. Начиная от большого взрыва (Вселенной) – я наконец узнал, как это произошло и вроде понял до устройства солнечной системы и определения возраста земли. И все эти истории поданы через призму историй о тех, кто их открывал первыми. Об ученых.

Так вот, я хотел показать, как мы самоуверенны, когда считаем, что мы успеваем сделать миллион дел за день.

Это фрагмент о Кельвине. До чтения этой книги я полагал, что Кельвин – изобретатель одного из градусников. Потому что есть градусник, которым мерят температуру. Он – в Фаренгейтах. И на улице температура в Фаренгейтах. Но градусы в Фаренгейтах можно переводить в Кельвины. Это я помнил со школы.

И тут такой пассаж:

«К несчастью для Дарвина, а также для прогресса, вопрос привлек внимание великого лорда Кельвина (который, несмотря на свое величие, был тогда еще просто Уильямом Томсоном; он был возведен в звание пэра лишь в 1892 году, когда ему было шестьдесят восемь лет, а его жизненный путь подходил к концу; но, следуя принятому обычаю, я буду называть его так, как если бы его титул имел обратную силу).

Кельвин был одной из самых необычайных фигур девятнадцатого столетия, как, пожалуй, и любого другого столетия. Немецкий ученый Герман фон Гельмгольц писал, что «по уму, ясности и живости мысли» Кельвин далеко превосходил всех, кого он знал. «Рядом с ним я иногда чувствовал себя довольно тупым», – немного подавленно добавляет он.

Подобные чувства понятны, ибо Кельвин действительно был своего рода сверхчеловеком викторианской эпохи. Он родился в 1824 году в Белфасте в семье профессора математики Королевского академического института, которого вскоре перевели в Глазго. Здесь Кельвин проявил такие поразительные способности, что был принят в университет Глазго в чрезвычайно нежном возрасте – в десять лет. Когда ему только минуло двадцать, он уже поучился в учебных заведениях Лондона и Парижа, окончил Кембриджский университет (где завоевал высшие награды в гребле и математике и еще каким-то образом нашел время основать музыкальное общество), был избран младшим научным сотрудником колледжа Св. Петра и написал (на французском и английском) десяток отличавшихся блеском и оригинальностью работ в области чистой и прикладной математики, так что пришлось публиковать их анонимно, дабы не смущать тех, кто занимал более высокое положение. В двадцатидвухлетнем возрасте он вернулся в Глазго, чтобы занять место профессора натурфилософии, которое принадлежало ему последующие пятьдесят три года.

За долгий жизненный путь (а он умер в 1907 году в возрасте восьмидесяти трех лет) Кельвин написал 661 статью, накопил шестьдесят девять патентов (на которых он порядочно разбогател) и прославился почти во всех отраслях физической науки. Наряду со множеством других вещей он предложил метод, который непосредственно привел к изобретению холодильника; разработал абсолютную шкалу температур, которая по сей день носит его имя; изобрел усилители, давшие возможность посылать телеграммы через океан; а также был автором бесчисленных усовершенствований в области морской навигации, от изобретения широко распространенного морского компаса с компенсацией магнетизма железного корпуса судна до создания первого эхолота. И это лишь то, что относится к достижениям в утилитарной сфере.

В равной мере революционными были его теоретические работы в области электромагнетизма, термодинамики и волновой теории света.

Фактически у него был лишь один прокол – он так и не смог правильно вычислить возраст Земли».

Какая история! Какой лаконичный и ироничный копирайтинг. Чего стоит только резюме достижений Кельвина:

«Фактически у него был лишь один прокол – он так и не смог правильно вычислить возраст Земли».

Вам правда нравится «Краткая история почти всего на свете» также, как и мне? Тогда – читайте, не пожалеете.

Не понравилось то, что вы прочитали?

Значит я сэкономил вам пару дней жизни. Быстрее эту книгу не прочитать, уж очень она насыщенная.

Но мне с ней и не хочется торопиться. Хочется останавливаться на каждой странице и задумываться о том, что прочитал.

Павел Зинган