Александр, здравствуйте. У меня – предложение. Впервые делаю интервью с архитектором, для которого реставрация – одно из основных направлений деятельности. Хочется поговорить именно о ней. Но и с вами надо познакомиться. Поэтому предложение такое: пишем пару абзацев о вас, как будто готовим текст для Википедии, а потом – о реставрации.

Если «как для Википедии», то родился в 1988 году. Закончил строительный колледж, а потом факультет архитектуры и урбанистики Технического университета. И мой мастерат в реставрации – это 12 месяцев курса реставрации при проекте Twinning Moldova, организованного министерством культуры и исторического наследия Италии.

Еще когда учился в колледже начал работать техническим архитектором в проекте реставрации Монастыря Курки. В моем портфолио, участие в проекте реставрации кишиневской иешива – разрушенного здания еврейской религиозной школы по Василе Александри, которое часто, и ошибочно, называют синагогой. И – участие в работе по реставрации фасада кишиневской Примэрии, куда меня пригласил архитектор-реставратор Евгений Смолин. Наше сотрудничество началось еще с Монастыря Курки.

Плюс за это время я успел поработать как архитектор по надзору в Москве и Панаме.

Панама? В смысле Латинская Америка, Панамский канал?

Именно так. Я прожил там полгода и могу сказать со всей ответственностью – более неторопливых и расслабленных строителей в мире найти будет сложно. В Панаме никто никуда не торопится.

Точно тема для отдельного интервью, но договорились поговорить о реставрации. Для меня реставрация – это…. Сейчас попробую сформулировать…. Такой благоговейный процесс… Годы на изучение старинных фотографий и чертежей. Готовность изучить историю производства строительных материалов, чтобы повторить в точности все, как было века назад…

Павел. Это очень романтичное отношение и в корне неправильное. Давайте я вам расскажу пример, с которым я столкнулся, когда учился реставрации в Италии.

Castello Visconteo di Trezzo sull'Adda, cтаринная башня со смотровой площадкой наверху. Туристический объект. Чтобы подняться на крышу башни, необходимо пройти по ступенькам деревянной лестницы. Лестница, во-первых, обветшала, а, во-вторых, абсолютно не отвечает современным требованиям пожарной безопасности. Если случится пожар – погибнут люди. Что делать в таком случае? Старательно восстанавливать то, что нельзя эксплуатировать с точки зрения безопасности посетителей?

Хмм. Не подумал о такой коллизии.

Вот! А реставрировать здание необходимо, в таком состоянии его нельзя эксплуатировать.

И какое было найдено решение?

Варианты с креплением новой лестницы к стенам башни не подходили. Они нарушали их целостность, а ведь сама башня – тоже объект истории. И было найдено, на мой взгляд, простое и гениальное решение. В потолке башни были закреплены трос, и лестница была «повешена» на них. Вот это, на мой взгляд, лучшее отражение самих принципов реставрации – бережно относиться к истории, но не бояться применять современные решения. Важнее сохранить дух здания, пытаться воссоздать состав глины, из которого были сложены его стены.

Вы когда-нибудь задумывались, как цвет фасада и крыши, и их сочетание, могут изменить внешний вид вашего дома? В реальной жизни экспериментировать с подбором – дорогое удовольствие. Но сейчас у вас появилась возможность “поиграться” с цветами на сайте Sto Moldova. Прямо на первой странице сделан конструктор подбора цветов. Затягивающее занятие. Я сам, перед тем как писать этот анонс минут десять игрался с подбором цветов. Попробуйте по этой ссылке

Но где грань?

Для определения грани есть «Венецианская хартия» по вопросам сохранения и реставрации памятников и достопримечательных мест. И хартия – это не многотонная инструкция, а, если я не ошибаюсь, всего 18 пунктов – принципов, на которых и базируется работа реставратора.

И грань определяет сам реставратор?

Иначе для чего он этому учится много лет? Мы обязаны передать информацию на 50-100 лет вперед, сохранить ДНК антропологических процессов.  Давайте еще несколько «итальянских» примеров. Все-таки эта учеба была очень насыщенной.  

Здание GRAND HOTEL в Сан-Пеллегрино. Старинный паркет, но восстановить его полностью возможности нет (30-40% сохранилось, остальной сгнил). Паркет аккуратно демонтируют, разрезают на шпон, шпон – на уже новый материал и вот вы получаете «комбинированный» пол. Основа – современная, но верхнее покрытие – историческое.

Или уже «логистический» подход. Зал музея с деревянными колоннами. Пожарная безопасность требует их заменить на металлические ( или спрятать за металлической противопожарной рубашкой). Решение? Точный расчет времени возможного возгорания колонн и ограничение количества посетителей. Чтобы в случае экстремальной ситуации у них было время спокойно эвакуироваться их здания.

Но тогда кто-то может решить, что и стеклопакеты в старинных зданиях допустимы?

Белые, как любят устанавливать в Кишиневе? Нет, не допустимы, разве что это не краткосрочная консервация. Но я вам дам другой пример. В Москве реставрировалось здание Наркомфина. Исторически там было два типа окон, они отличались и по цвету, дуб и ясень. И современные стеклопакеты точно повторили их тона. В итоге был решен вопрос удобства, в этом здании живут люди, и, в то же время, какое уважение к прошлому даже в деталях!

Возвращаемся в Кишинев?

Иногда не очень хочется. Потому что вы можете увидеть, как ремонтируют памятник архитектуры, а старинную столетнюю дверь используют как мостик через канаву, чтобы рабочим было удобнее подносить строительные материалы.

И как решать такую проблему?

Менять культуру общества в целом. А что касается работы со зданиями с историческим прошлым, то у них обязательно должен быть куратор с соответствующим образованием в области реставрации. Иначе ошибки неизбежны. И, к сожалению, они уже будут непоправимы.

Вопрос, который мне не дает покоя. Может быть, потому что моя бабушка работала в банке, который располагался в здании  Органного зала и это место памятно для меня и этим. Ну почему в такой зеленый цвет???

А вы знаете, какой был первоначальный цвет? Вы же ориентируетесь на предыдущий цвет стен, который привыкли видеть сами. Но вы не знаете, какой был изначальный цвет. И, кстати, сочетание зеленого с белым достаточно часто встречалось в зодчестве Российской Империи того времени.

Могу добавить случай из работы по восстановлению фасада Примэрии.

Здание ведь было разрушено во время войны. Вы привыкли к башенке с часами, которая, в сечении, квадратной формы. Работа над проектом реставрации уже вовсю велась, когда я случайно нашел в архивах старую фотографию здания Примэрии, сделанную примерно от «Макдоналдса». Ну, с той точки. И, оказывается, башенка была прямоугольной в плане.

Вот как в этом случае поступать? Для вас же она, «исторически», квадратная. И даже на самом деле так, ведь ей уже больше полусотни лет.

Получается, что четких в правил в реставрации быть не может?

Есть СНиПы, хартии, литература, принципы, профессионализм и чутье реставратора. И – философия уважения к истории с ее современным переосмыслением.

Звучит здорово. Но, если говорить о Кишиневе, то начать с философии будет сложно. Непонятно кто и кому будет ее преподавать.

Есть процессы, которые меня смущают. Любой проект, связанный с историческим наследием, должен проходить комиссию в Министерстве культуры, и это правильно, но для приятия решения, обычно уходит от 15 до 45 минут для принятия решения, что мне кажется недостаточным. Компания, выполняющая строительные работы должна обладать отдельным сертификатом для проведения процессов консервации. Очень важно многие «винтики» расставить на свои места, и может тогда, мы больше не увидим белые стеклопакеты, разрезающие наше с вами ДНК, на то кем мы были, и кем мы стали.

Павел Зинган