Музыка – это высшая форма волшебства. Это не моя фраза, это сказал Мэрилин Мэнсон. Как музыканта я его не люблю, но этой фразой он выразил всю суть музыки.

Есть формы оргазма, которые можно испытывать публично. Я с Дианой, моей женой, и с друзьями был в Лондоне на огромном музыкальном фестивале. Множество масштабных сцен, а где-то на задворках «маленькая» сцена под тентом, тысячи на три человек. Публика – подростки, все больше девочки, лет 15-20. На сцене Фрэнк Оушен. Тогда у него был всего один дебютный альбом, Channel Orange. В общем, он начинает петь и мы все, вместе с этой толпой девчонок начинаем просто орать его песни. И эта потеря контроля, этот музыкальный экстаз длится, наверное, час. Ты не против, я все-таки еще раз повторю: «Музыка – это высшая форма волшебства».

Если бы меня попросили бы объединить жизнь и смерть на одной картинке, я бы нарисовал прыжок в воздухе. Не вверх, а вперед. Полет, который точно закончится. Но прямо сейчас это полет, хоть ты и не знаешь где и как приземлишься.

Был один месяц, когда я был готов попрощаться с жизнью. Решил плотно заняться своим здоровьем и внешним видом и вдруг, в противовес тренировкам, стал усыхать на глазах. К этому добавилась анемия, да такая, что я день за днем становился не бледнее, а прозрачнее. Пошел по друзьям-врачам и по больницам. Никакого внятного диагноза. Есть люди, которые в такой ситуации тянут с обращением в онкологию, но я – пошел. Хотя страшно было. Там в коридорах мысли всякие в голову лезут. Особенно, когда у тебя взяли костный мозг на анализ, тебе вдруг трудно дышать, ты там ложишься и часик ждешь результата. А за этот час много мыслей в голову приходит. Мне повезло. Оказалась не онкология, а редкая недостача важного для организма витамина. Сто лет назад это был бы приговор. А сейчас я полежал месяц под капельницей рядом с больным с запущенной формой лейкемии, и вернулся домой. Только уже немного другим человеком вернулся. С чувством здоровой снисходительности к жизни, что ли. Так ли мы в ней важны, чтобы так серьезно к себе относиться?

В английском языке есть фраза: less than optimal «менее чем оптимально». Так вот, после 40 лет мужчина может быть либо «качком», либо «лысым качком». Все другие варианты «менее чем оптимальны».

Какую рекламу считать культовой – это личный выбор каждого. Ролик, который меня изменил, был Levi's Engineered Jeans «Freedom to Move» 2002 года. Тогда нас учили, что реклама должна быть понятна и логична, а тут парень с девушкой бегут, проламывают стены, где тут джинсы? Я для себя тогда решил, что я хочу этим всем заниматься. И что великая реклама не обязательно должна быть понятной. Она должна впечатлять .

Интернет поменял местами идею и упаковку идеи. Как выглядел паровой двигатель было не важно, важно было, что он работал. А сейчас оригинальность идеи никого не волнует. Для успеха гораздо важнее, как идея упакована и подана.

Моя сильная сторона в том, что я могу воспринимать все окружающее меня, абсолютно все, как конструктор. Детали, которые другие не могут совместить из-за слепоты или предрассудков, я могу увидеть вместе, в гармонии. Это и о проектах и о партнерах. Если бы слово «комбинатор» не несло бы за собой негативный оттенок, то я бы сказал, что я – комбинатор.

Секрет успешной компании - видеть во всех, кто тебя окружает, цели, а не средства.

С возрастом стоит учиться сосуществовать со всеми своими демонами. Открыть в себе такую психушку «Ромашка». Вы все вместе и вы все – одна семья. И никаких претензий друг к другу.

Через все мои возрасты красной линией проходит одно ведущее меня вперед чувство. Любопытство. Сейчас я понемногу учусь им управлять. В детстве его держали под контролем родители. Но было время, когда я был совершенно одержим своим любопытством. Это и дар и проклятье. От 20-и до 30-и оно было проблемой, неуправляемой проблемой, которая проглатывала меня полностью. Любопытство так легко может стать наркотиком, аддикцией, сжигающей своего владельца.

Чтобы понять эволюцию Молдовы, нужно принять тот факт, что мы – очень маленькие. Наша эволюция – это эволюция наших соседей. Всплывают они – и мы за ними. Тонут – и мы вниз. Это как ехать по автобану за большим грузовиком, в его потоке воздуха. Да, ты – ведомый. Но прелесть в том, что ты можешь экономить силы и развиваться.

Великими становятся те музыканты, которым тупо повезло. На каждого Моцарта – миллион таких же моцартов. Но в истории остаются те, кому повезло удачно попасть в контекст времени.

Самая большая аудитория, перед которой я играл музыку, это были 10 000 человек, которые пришли на концерт Дэвида Гетта, а я с командой был на разогреве. Это не было самое приятное выступление. Люди пришли слушать не тебя и как будто ждали, чтобы ты быстрее закончил. Но был ряд концертов для пары тысяч человек, когда тот опыт, который я получил на сцене, он мог бы пригодиться каждому. Это и сочетание в один момент синдрома самозванца и дирижера душ. И чудовищный выброс адреналина от понимания того, что у тебя в любой момент есть возможность облажаться. Как будто идешь по краю обрыва и без страховки. 

Однажды я вдруг понял, что когда мы взрослеем, мы навсегда попадаем в бесконечный цикл превращений гусеницы в бабочку. Только наоборот. Вот ты поймал просветление. Тебя несет как на крыльях. Ты знаешь, что творишь. Ты – бабочка. Но рано или поздно ты начинаешь замечать несовершенства. Гармония рушится. И ты становишься из бабочки снова гусеницей. Чтобы опять стать бабочкой. Но это можно принять. Если уже знаешь, что цикл обязательно повторится. Как жить в таком мире? Я для себя принял решение обнять все возможности, обнять все, что происходит вокруг меня, и идти вперед.

Все в жизни достижимо если нежно, но настойчиво.

О слиянии с космосом. Совсем недавняя, карантинная история. Когда дома уже все измучены тревогой и этой тягостной паузой в жизни, а ты же не можешь срывать свое напряжение на близких. Идешь бегать. Иду бегать. Выхожу на пробежку, ночь, в ушах наушники и новая музыка. Вдруг музыка неожиданно сменяется медитацией. С тобой говорит голос о том, что только внутри себя ты можешь найти безопасное место, что ты самодостаточен, что…. В общем, конечно, набор банальностей. Но в это время, тоже вдруг, начинает идти дождь. Но на улице тепло, я бегу дальше и меня вдруг пробивает. По лицу стекает дождь, по лицу слезы ручьями и невероятное чувство освобождения. Музыка – это высшая форма волшебства.

Павел Зинган