Лилиана, добрый день. Наше интервью выйдет 8 апреля, в день рождения CCF Moldova. Годовщина круглая?

Почти. Как мы шутим между собой – наше совершеннолетие. В этом году CCF Moldova исполняется 18 лет.

Вы за эти годы, наверное, уже привыкли говорить «CCF». Но я, все-таки, расшифрую: CCF – это copil, comunitate и familie. И задам вопрос для тех, кто не знаком с вами, самый простой. Чем занимается CCF Moldova?

Не буду говорить с вами словами миссии, скажу проще. Мы стремимся к тому, чтобы в Молдове не осталось интернатов для детей. Каждый ребенок нуждается в семье и в любви взрослого. Мы хотим, чтобы однажды так и было в нашей стране. Чтобы рядом с каждым ребенком был взрослый.

Я никогда не следил за этой болезненной для общества статистикой. В Молдове много детей в интернатах?

Пик интернатов пришелся на 2007 года. Тогда Молдова и Болгария занимали первые места в Европе по численности детей в интернатах на 100 000 детей. В Молдове тогда в интернатах было почти 14 000 детей. Два процента от численности всех детей. Причем у многих из них, в это время, были родители.

А сейчас?

Сейчас в Молдове около 1000 детей еще находятся в интернатах. Но мы очень надеемся, что нашими усилиями и совместными усилиями Министерств, органов местной власти, международных организаций мы сможем и эту цифру в один прекрасный день довести до нуля.

В день рождения CCF Moldova самое время вспомнить об истоках вашей организации. Но сначала вопрос о вас, лично. Когда вы возглавили CCF Moldova?

С самого начала.

Тогда уже интересно узнать, что было «до». С каким жизненным опытом вы пришли в CCF?

«До» была моя работа в Корпусе мира, в 1994-2001 годах. Я преподавала румынский и русский язык волонтерам и то, что называется «Cross culture». Там я впервые узнала, что такое «гражданское общество» и «НПО». Но это была «летняя подработка». А так я училась в аспирантуре в Бухаресте, параллельно преподавала зарубежную литературу, и, в поисках перемен, подала свои документы на конкурс в американское НПО, которое поддерживало детей в интернатах и детских домах. Проработала там почти три года, но с нарастающим напряжением.

Почему?

У меня нарастало внутри противоречие. С одной стороны, мы действительно много делали для детей – летние лагеря, эмоциональная поддержка, материальная помощь, но дети не становились от этого надолго счастливее. Я стала понимать, что проблема – глубже. Что ребенку, чтобы быть счастливым и нормально развиваться нужна любовь и забота взрослого человека рядом, пусть даже и не родного. Я нашла несколько коллег-единомышленников – врачей, педагогов – и с помощью одной американской организации, которая подсказала нам путь развития и оказала первую помощь в финансировании, мы создали в 2004 году CCF Moldova. А с 2005 года стали представлять британскую организацию Hope and Homes for Children.

Почему именно их?

У них очень серьезная программа по изменении самой системы защиты ребенка в обществе. Рано или поздно полностью исключить такое понятие, как «учреждение в котором содержатся дети» и передать детей на воспитание либо их собственным родителям с оказанием необходимой помощи, либо предложить другие семейные альтернативы.

Усыновление?

Нет. В первую очередь это патронатные воспитатели или детские дома семейного типа. Они кстати, узаконены в Молдове еще с 1989 года. И – опекунство. Ведь ребенка может воспитывать и бабушка, и родная тетя.

Лилиана, не хочу делать «отчетный» материал к дню рождения. Расскажите что-то из вашего опыта работы с детьми. По-настоящему задевают не цифры, а живые судьбы.

Рассказать? Первое, что вспомнилось, совсем не оптимистичное. Но мне и не хочется, чтобы нашу работу представляли себе, как сахар и сироп. Мы работаем с неблагополучными детьми, с неблагополучными семьями и в этой работе бывает всякое. Но – давайте расскажу, эта история как раз про отношения «дети-взрослые». Когда мы начинали работать, я ориентировалась на исследования, почему детям плохо в интернате. В них много говорится о привязанности в семье, но на уровне исследований. А эмоционально я это поняла, когда мы проводили в одном учреждении в общем-то одинарное упражнение-опрос для детей.

Какое?

Нужно было принять решение в критической ситуации. Самолет терпит бедствие. В самолете 10 человек. Можно спасти троих. Одна из пассажирок – беременная женщина. Расчет простой – спасая троих ты, на самом деле, спасаешь четырех человек. Но один из мальчиков, который проходил опрос, сказал, что ее спасать не надо.

Даже когда ему объяснили причину?

Даже после этого. Потому что его довод был такой: «Зачем ее спасать, она же все равно бросит ребенка». Вот это и был тот момент, когда я поняла, насколько мы, взрослые, можем лишиться доверия детей. И насколько детям необходимо, чтобы рядом с ними был взрослый человек. Не один воспитатель на двадцать детей, а их «собственный» взрослый.

Жесткая история. Смягчайте другой…

Вот история с хорошим концом. И как пример того, что делает наша работа. В какой-то момент мы поняли, что в Молдове, даже в Кишиневе, нет места, где можно было бы с уверенностью, в полной безопасности оставить маленького ребенка на пол дня или на день. Мы создали первые ясли, 12 мест, где можно было оставить ребенка на весь день. И как раз в то время мы столкнулись с одной семейной историей. Молодая бабушка, ей было всего 50 лет, хотела забрать домой внуков-близнецов, 7-8 месяцев. Ее дочка отказалась от детей, а бабушка хотела забрать их домой. Но оставить работу она физически не могла, не на что было бы содержать себя и внуков. Мы ей предложили два места в яслях, для нее это было и решение, и спасение. Каждое утро она пешком, полчаса толкала коляску с близнецами до яслей. И каждый день их забирала. Кругом-бегом, у нее, наверное, 2-3 часа в день уходило на эти перемещения. Но зато она могла работать весь день и сохранить внуков рядом с собой.

Хорошая история, но все равно, не «глянцевая»…

А глянцевых историй в мире оставленных детей и не бывает. Но нужно понимать, что даже патронатные, «не родные» родители лучше, чем интернат. Мы не волшебники, но мы можем стремиться сделать все возможное. Очень важно научиться не судить. Когда семья катится в пропасть 30 лет, она не станет за три недели образцовой. Не надо ждать чудес. Но если ребенок вернулся из интерната в семью, то мы уже сделали очень важную вещь и дали ребенку шанс взрослеть в семье, а не в интернате. До 2005 года на 500 разных проблем был один ответ: «Интернат». Сейчас есть восемь, десять вариантов ответа и это, в том числе, результат работы CCF Moldova.

Лилиана, представьте на секунду, что вы бы сейчас оказались в прямом эфире национального телевидения. Что бы вы сказали?

Я бы сказала почему мы делаем то, что делаем уже 18 лет. Что ни один человек не может жить без любви. Что ни в каких учреждениях не могут любить, что отношения строятся только в семье, только с близким человеком. Что большинство родителей, даже пьющих, даже социально неустроенных все-таки любят своих детей, единицы лишены умения любить. Эти семьи надо поддерживать, не осуждать. Помогать, подсказывать, как они могут сотрудничать с организациями, готовыми помочь. И что если мы хотим быть страной, где растут чуть более счастливые, чуть более здоровые дети, дети с чуть большей надеждой на будущее, то нам не нужны интернаты, нам нужна система помощи взрослым, чтобы они могли дать ребенку самое главное – любовь.

Павел Зинган